Печать богини Нюйвы - Страница 99

Следующий пир отличался от всех предыдущих, ибо ради самого Куай-вана решено было сделать исключение. Раз правитель Чу, Сян Ляном же и возведенный на престол, решил почтить визитом своих верных подданных, то его следует познакомить с небесной девой персонально, а не через ширму. Примерно так заявил дядюшка, явившись к Татьяне во главе целого каравана слуг, нагруженных подарками для будущей невестки.

– Куай-ван любит все оттенки лаванды, уважьте его, Тьян Ню. Наш мудрый ван большой эстет и умеет ценить женскую красоту.

Сказано это было столь двусмысленным тоном, что спины у коленопреклоненных служанок задрожали от сдерживаемого смеха.

– Что он такого смешного сказал? – спросила Таня у девушек, когда дядюшка ушел.

И тут на нее вывалили всю историю воцарения Куай-вана в мельчайших подробностях. Последний потомок некогда могучих ванов Чу прозябал в горной деревне, пока его не нашел Сян Лян. Совершенно дикого парня отмыли, нарядили, накормили и даже приучили говорить в нужном месте правильные слова. Но бедолага слишком долго пас чужих овец в полном одиночестве и навсегда попутал их с женщинами.

– В овчарню его пускать запрещено, – хихикала девчонка, унизывая Танины запястья браслетами. – А уж чему наложниц учат… стыдно даже подумать…

– Замечательно. А я должна развлекать овцелюба, – вздохнула Татьяна.

Макушку ей увенчали какой-то сложной штуковиной, состоящей из серебряных цветочков и жемчужинок, из которой со всех сторон на плечи опускались висюльки, и при малейшем движении все сооружение шелестело и звенело, как будто дождь барабанил по жестяному отливу на окне. Не иначе Сян Лян специально его надеть приказал, чтобы будущая уважаемая невестка не подслушала лишнего. Хотя Таня и не стала бы. Ничего ровным счетом интересного. Поток взаимной лести, настолько неприкрытой, наглой и приторной, что челюсти сводило, прерывался только безудержной похвальбой или же страшными угрозами в адрес врагов.

Однако остальной наряд пришелся Тане по душе. Нижнее платье-цюнь цвета глицинии отлично сочеталось с более темного оттенка узорами на шэньи и контрастной лиловой каймой на полах и рукавах. Чего у дядюшки Сян Ляна было не отнять, так это художественного вкуса и тонкого чувства стиля. Даже на европейский взгляд старый вельможа одевался изысканно, словно всю жизнь только тем и занимался, что перед зеркалом крутился. Но и пакостил он тоже высокохудожественно. Усадив гостью за отдельный низенький столик между собой и генералом и прямо перед Куай-ваном, Сян Лян сделал так, что Татьяна глазами повести в сторону не смела без его ведома. Оставалось лишь есть и глазеть на упитанного молодого человека в парчовом халате и причудливом головном уборе. Небесная дева потрясла его овцеводческое воображение, и после пира ван был твердо намерен попробовать на ощупь ее волосы. О чем он прямо так и заявил: мол, хочет узнать, мягче ли они ягнячьей шерстки. Таня закатила глаза, генерал Сян Юн громко поперхнулся вином, остальные гости принялись ржать как кони, а дядюшка залебезил так, словно и в самом деле боялся Куай-вана.

– Вы смутили нашу прекрасную гостью, очень смутили. Вы такой шутник, повелитель. Ха-ха-ха! Какое милое сравнение! Правда же, гости дорогие?

Через час Татьяну уже тошнило от древнекитайского застолья.

– Вам положить еще свининки? – вопрошал абсолютно трезвый Сян Лян и, не дожидаясь ответа, приказывал принести добавки для небесной девы. Вино подливали всем присутствующим без остановки. И действо чем дальше, тем больше напоминало пьяный купеческий загул в дорогом ресторане, когда все перекрикивают друг друга, без удержу хвастаются и мелют языками что ни попадя. Только без драки и битья посуды, а так – один в один.

– Вы нехорошо себя чувствуете? – вдруг спросил Сян Юн, который вроде и пил за пятерых, но оставался трезв.

– Почему вы так решили, генерал?

Таня и вправду ощущала легкую тошноту, списывая ее на общее впечатление от всего пира. Свинина, дичь и овощи тяжелым грузом лежали в желудке, из-за непривычной позы ныла спина, а от запаха благовоний у девушки кружилась голова.

– Вы бледнее обычного, Тьян Ню. Совсем как зимняя луна – холодная и далекая.

– Я в полном порядке, генерал, – соврала Таня.

Забота и внимание обязательно польстили бы девушке, если бы не исходили от Сян Юна. Его Татьяна не собиралась прощать – ни сейчас, ни впредь. А меж тем генерал вел себя идеально – не докучал визитами, не приставал и перестал наконец-то заваливать подарками подозрительного происхождения. Сначала Таня решила, будто он слишком занят, а может, даже и охладел к нареченной, но одна из служанок проговорилась. Дескать, посреди ночи Сян Юн приходит в шатер и подолгу смотрит на спящую девушку. Задумчиво так, словно пытается вспомнить что-то важное. Потом хмурится и уходит. Кому такое понравится?

Когда все гости окончательно перепились, а Куай-ван уснул лицом в фазане, дядюшка Лян сделал знак прислужницам, и те немедленно увели Таню к себе. К этому моменту она уже едва на ногах держалась от непонятно откуда взявшейся усталости и ломоты во всем теле. Сначала девушка решила, что это из-за сильно затянутого на талии парчового кушака. Но когда служанки его размотали, легче не стало. Напротив, в правом подвздошье разрастался пульсирующий комок боли.

Таня немедленно забралась под одеяло, свернулась клубочком и постаралась не шевелиться, в надежде, что боль постепенно уйдет.